и скорчил предовольную рожу, когда я охнул.

Сегодня невидимки никого не удивляют, они примелькались на стереоэкранах, туристы их породы не раз посещали Землю. Но в день, когда я впервые увидел эту радостно хохочущую абстракционистскую конструкцию, я еле справился с дрожью.

Гиг продолжал, весело гремя костями:

– Как мы тебе понравились в ратном деле, адмирал?

Я ответил сдержанно. Я не знал, как держать себя с этим грохочущим, улыбающимся, ликующим скелетом.

Прошло немало времени, пока я убедился, что невидимки – отличнейшие ребята, только вид у них очень уж страшен – и то по земным нормам, сами они довольны своим обликом, а людей, наоборот, считают конструктивно недоработанными. Я мог бы и не упоминать этих общеизвестных истин, но я веду рассказ о чувствах, испытанных во время, когда все в невидимках было ново.

– Я познакомился с тобой в моих снах, Гиг.

Он загрохотал всеми костями. Я не сразу понял, что так невидимки хохочут.

– Познакомился, говоришь? Познакомили – и ценой немалых усилий! Ты, надеюсь, соображаешь, адмирал, что мы проводим свои совещания отнюдь не на вашем языке. Я уже не говорю об облике. Орлан, например, чаще является в виде тени, чем в виде тела. Кстати, дружище Орлан, на Третьей тебя ни разу не видели в этой парадной форме.

– Аппараты для оптической трансформации остались на звездолетах.

– Правильно, они там. Как и запасные гравитаторы. Черт знает что такое! Благородному невидимке придется вскоре ползти, как презренному головоглазу! Так вот, адмирал, перевести наши замыслы на ваш язык, а потом транслировать их тебе в сны – нет, только Крад мог взяться за это! Где Крад, Орлан? Я не вижу Крада.

– Крад кинулся меня защищать и погиб, – сказал Орлан, до предела втягивая голову в плечи.

Гиг торжественно загремел костями. Звук сталкивающихся костей у невидимок очень выразителен, и я вскоре научился понимать, когда они смеются и когда – горюют.

– Что делать с пленными? – спросил я у новых друзей.

В центр лагеря вели последнюю кучку сдавшихся головоглазов.

– Всех истребить! – объявил Гиг.

Он был скор на радикальные решения. Я поморщился.

– Пленные пригодятся, – сказал Орлан. – Мы не знаем, что ждет нас у Станции. И если придется сражаться, головоглазы умножат наши силы.

– Поставьте их под мою команду, а уж я заставлю их пошевелиться! – предложил Гиг.

Он гулко захохотал всеми костями. Он быстро примирился с тем, что его предложение не принято. Впоследствии я убедился, что лучше ему приказывать, чем с ним советоваться: действовал он с воодушевлением, а размышлял без охоты. Впрочем, таковы все невидимки.

К нам шли Осима с Камагиным. Я представил им новых товарищей:

– Одного мы видели ежедневно и думали, что хорошо его знаем. О существовании другого могли лишь догадываться. А они опекали нас, заботились о нас. Знакомьтесь: Орлан и Гиг, наши друзья, я скажу сильнее – наши спасители.

11

У каждого были десятки вопросов к Орлану и Гигу. И когда пленных устроили под охраной, мы собрались побеседовать.

Звезда закатилась, черная ночь окутала планету. Мы сидели на быстро стынущих глыбах металла, дружески перемешанные – невидимки рядом с людьми, Орлан возле Труба, Гиг возле Андре…

Смешно датировать большие повороты истории какой-то датой, привязывать их к каким-то мелким событиям – повороты складываются из тысяч событий и дат. Но что-то значительное в ту ночь происходило – все мы ощущали это.

О флоте Аллана нового Орлан не сообщил: все, что было ему известно, он вместил в мои последние сны.

И что происходит на Станции, он не знал. Неполадки на ней пока спасительны для нас. Надеяться, что так будет продолжаться долго, нельзя – надо быстрее идти к Станции.

Камагин высказался за возвращение на звездолет. За броней корабля мы будем в большей безопасности, чем на металлической равнине. А если удастся восстановить МУМ, мы вырвемся в космос к своим.

– Все, что ты сказал, нереально, – объявил Орлан. – Если ты и восстановишь вашу разлаженную мыслящую машину, «Волопас» не вырвется за неевклидову сферу вокруг Оранжевой – мощи всего человеческого флота не хватит, чтоб прорвать заграждение. А если бы ты вырвался наружу, то там «Волопас» встретился бы не со своими, а со звездным флотом разрушителей, и конец был бы один.

– Как много «если», Орлан, и все неутешительные! – с досадой воскликнул Камагин. – Разреши напоследок еще одно «если». Не превратить ли звездолет в постоянное жилище, вместо того чтоб стремиться к новым неведомым опасностям? Разве мы не могли бы отсидеться в нем, пока положение не изменится к лучшему?

Орлан отверг и это. Положение меняется не к лучшему, а к худшему. Звезда продолжает излучать, и убийственные ее излучения не уносятся в просторы, а накапливаются внутри замкнутого объема. Скоро все будет насыщено сжигающей радиацией, и начнется распад: погибнет жизнь, звездолет превратится в плазму, плазмою станет и сама Станция, авария на которой породила такую катастрофу, а затем вся Третья планета, могущественнейшее из воинских сооружений разрушителей, растечется облачком новой туманности.

Губительный процесс на этом не закончится.

Выброшенная звездой энергия возвратится к ней снова, подбавляя жара в ее атомное пекло. Неминуемо произойдет чудовищный взрыв – и только тогда будут прорваны окостеневшие барьеры неевклидовости и накопленная энергия мощно вырвется наружу. Далекие наблюдатели зафиксируют взрыв сверхновой, а наблюдатели на соседних звездах ничего не оставят на память своему потомству: вряд ли кто из них уцелеет при такой катастрофе.

– Перспективочка! – пробормотал Петри. Даже этого спокойного человека проняло грозное предсказание Орлана.

После некоторого молчания заговорил Ромеро:

– Дорогой союзник, пророчество ваше ужасно. И, видимо, иного не остается, как неуклонно двигаться к цели, которую вы указываете. Но нельзя ли узнать, кто нас ждет на Станции – друзья или враги? Как нас встретят – с распростертыми объятиями или с оружием?

– Я сам хотел бы об этом знать.

– Но вы не можете не знать больше нашего! Мы вчера и понятия не имели, что существует какая-то Станция Метрики на какой-то Третьей планете, а для вас и планета и Станция – надежнейшие оплоты вашего могущества!.. Простите, бывшего могущества, ибо, надеюсь, вы и сами уже не считаете себя сановником Империи разрушителей.

– Никто не знает подробно о Станциях Метрики. Мои знания о них не намного превышают ваши.

– Расскажите хоть, чего надо опасаться, если не знаете, на что можно надеяться. Лично я из скудной информации о Станции делаю вывод, что, возможно, и там у нас появились друзья и что друзья эти захватили в руки управление. Чем иначе объяснить освобождение от конвойных звездолетов,